Однажды мы с Оррином направились в горы искать место для будущего дома. Сат, застоявшись в конюшне и откормившись на овсе, решил порезвиться, но я рассчитывал, что наше путешествие сделает его чуть посмирнее. Сат слишком любил выгибать спину и брыкаться.

Мы ехали, наслаждаясь ясным, погожим днем, и разговаривали о земле, стадах и политике. Эти края сильно отличались от наших зеленовато-голубых холмов, воздух здесь был таким чистым и прозрачным, что поднимающиеся над нами горы отчетливо просматривались до самых вершин, покрытых сосновыми лесами. Я никогда не видел более красивых мест.

Сат больше не взбрыкивал, а шел так, словно знал, куда направлялся. Довольно скоро у меня возникло не очень приятное ощущение.

Иногда человек что-то видит или слышит, но настолько смутно, что сознание его не реагирует, зато реагируют чувства. Может быть, в этом и есть инстинкт либо своего рода настороженность, которая появляется, когда едешь по опасным местам. Одно я знаю точно: иногда вдруг начинаешь слышать звуки, которые не воспринимаются в обычном состоянии.

Неожиданно в воздухе запахло пылью. Ветра не было, но тем не менее пыль где-то поднялась.

Мы вели коней шагом, и я не отрывал взгляда от головы Сата. Вот конь поднял уши, он что-то почуял.

Я заметил следы и направил Сата туда, где с ветки была содрана кора. На земле вокруг куста виднелись отпечатки копыт.

— Трое или четверо, как по-твоему, Тайрел?

— Пятеро. Эти следы отличаются от других. Четыре лошади стояли здесь часа два, а затем подъехала пятая, но всадник не спешивался.

Недалеко от куста, где были. привязаны лошади, под деревом валялись окурки нескольких сигарет и одной черной сигары.

Мы уже заехали в северном направлении дальше, чем хотели, и неожиданно меня осенило:

— Оррин, мы на земле Альварадо.

Он осмотрелся, взглянул на тропу, по которой мы ехали, и сказал:

— Кажется, они ждали Торреса. Кто-то устроил засаду.

Оррин повел коня по следам. У одной из, лошадей были маленькие копыта и легкий, почти танцующий шаг. Мы оба знали, чья это лошадь. Человеку, умеющему читать следы, так же легко их различать, как банкиру узнавать клиента по подписи. Маленькие копыта и гарцующий шаг принадлежали лошади Рида Карни.

Должно быть, он присоединился к шайке Феттерсона и Приттса, они ждали его здесь. Это означало, что он следил за дорогой и сообщил бандитам, что появился тот, кто им нужен.

Наверное, мы многое придумали. Наверное. Но в этих местах не было ничего, за чем могли бы прискакать несколько всадников… В те дни не было;

Оррин вынул из чехла винчестер.

Начался сосновый лес. Теперь тропа вела по склону вверх, петляя между деревьями. Мы снова остановились, когда забрались довольно высоко, почти до самого гребня. Воздух казался таким прозрачным, что все отчетливо просматривалось на несколько миль.

Мы увидели их.

Четверо всадников и впереди еще один чуть ниже по склону. А далеко в долине стелился шлейф пыли — похоже, приближался тот, за кем они охотились.

Бандиты расположились ниже нас, ярдах в ста над долиной, и готовились к стрельбе по участку тропы, который находился ярдах в шестидесяти. Жертва окажется на открытом пространстве, и бандиты спокойно расстреляют ее.

Мы с Оррином оставили коней в лесу. Прямо перед нами стелился пологий откос высотой ярдов в семьдесят, который затем круто спускался вниз, где притаились пятеро бандитов. Лошадей они привязали к кустам на расстоянии ста с лишним ярдов.

Снизу бандитов не было видно, однако и путей отступления у них оставалось только два — направо или налево. Убийцы не могли ни подняться вверх по отвесной стене, ни спуститься вниз, потому что там был обрыв.

Оррин спрятался за огромным камнем, а я изучающе рассматривал огромный валун и кое-что придумал. Валун находился на самом краю и запросто мог обвалиться… если ему немного помочь…

Вообще-то скатывать с гор камни одно удовольствие. Знаю, звучит глупо, но мне нравится смотреть, как они летят вниз по склону, увлекая за собой мелкие камни и всякий мусор. Поэтому я подошел к краю обрыва, оперся спиной о ствол старого, корявого дерева, а согнутыми ногами — о камень.

Всадник, которого ждали бандиты, находился уже почти рядом. Постепенно выпрямляя ноги, я стал толкать валун. Он медленно поддался, закачался, хрустя мелкими камешками, словно нехотя перевернулся, с тяжелым стуком ударился о склон, еще раз перевернулся, набрал скорость и покатился вниз. Бандиты оглянулись и сначала оцепенели от неожиданности, но когда поняли в чем дело, как овцы побежали в разные стороны.

В тот же момент Оррин выстрелил из винтовки по кустам, где были привязаны лошади. Один из полудиких мустангов встал на дыбы, а когда. Оррин снова выстрелил, он мотнул головой, сломал ветку, и понесся прочь, склонив голову в сторону.

Одинокий всадник стал подниматься на гору. Я узнал его по светло-коричневому сомбреро и замахал шляпой. Это был Торрес. Он нерешительно поднял руку, не в состоянии распознать нас на таком расстоянии.

Один из бандитов побежал к лошадям, Оррин выпустил пулю ему под ноги, и тот немедленно нырнул в кусты. Брат еще раз выстрелил по скалам, где исчез бандит, потом уселся и закурил испанскую сигару.

Было жарко. Устроившись за кучей камней, я сделал глоток воды из фляги и подумал, что бандитам еще жарче, потому что они находились на солнце, а мы укрылись в тени.

— Кажется, тем парням придется идти домой пешком, — сказал Оррин. — Может быть, это немного охладит их пыл.

Прошло с полчаса, прежде чем один из бандитов внизу захотел отличиться. Я положил пулю так близко к нему, что она, должна быть, обожгла ему бакенбарды, и он снова скорчился в скалах. Самое смешное, что бандиты были перед нами, как на ладони. Возникни у нас желание перебить их, это не составило бы никакого труда. Через некоторое время мы услышали за деревьями стук копыт и зашагали навстречу Торресу.

— Что случилось, сеньор? — Он переводил настороженный взгляд с Оррина на меня.

— Похоже, вас здесь ждали. Мы с Оррином присматривали себе землю под ранчо и обнаружили следы, а когда пошли по ним, встретили пятерых, которые лежали в засаде ниже по склону. — Я показал ему место и объяснил, что мы хотели сделать с их лошадьми, и Торрес согласился.

— Это мое дело, сеньор.

Он спустился с горы, и через некоторое время я увидел, как Торрес отвязал лошадей и разогнал их.

Когда Торрес вернулся, к нам подошел Оррин.

— Вы многое для меня сделали, — сказал Торрес, — Я этого не забуду.

— Пустяки, — ответил я. — Кстати, одного из них зовут Рид Карни.

— Gracias, сеньор Сэкетт, — продолжал Торрес. — Я думал, что так далеко от гасиенды мне ничего не угрожает, но кажется, настали времена, когда вообще нельзя чувствовать себя в безопасности.

По дороге обратно к Море я молчал, давая возможность Оррину и Торресу познакомиться поближе. Торрес — порядочный человек, я знал, Оррину он понравится. Как и мой брат должен прийтись по душе мексиканцу.

Торрес свернул к ранчо, а мы поехали в Мору. спрыгнули с лошадей напротив салуна и вошли вовнутрь. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто здесь собрался. Во-первых, в баре не было ни одного мексиканца, во-вторых, я увидел много лиц, запомнившихся при встрече с Пони-Рокс. Мы нашли место у стойки и заказали виски.

В салуне находилось, наверное, человек сорок, — грязных, запыленных, с сальными, давно не стриженными волосами, увешанных шестизарядниками и охотничьими ножами. В дальнем конце бара сидел Феттерсон, но он нас не заметил.

Мы допили виски и стали протискиваться к выходу, когда лицом к лицу столкнулись с рыжим — тем парнем, которого я проучил у Пони-Рокс.

Он хотел что-то сказать, но прежде чем успел раскрыть рот, Оррин хлопнул его по плечу.

— Рыжий! Старый бродяга! Давай-ка выйдем и поболтаем!

Рыжий соображал туговато, он пару раз моргнул, стараясь догадаться, о чем говорит Оррин, но мы выпихнули его на улицу до того, как он решил заорать. Рыжий пришел в себя и разинул рот, но Оррин громко засмеялся и с такой силой хлопнул его по спине, что чуть не вышиб из него дух.